Некуда - Страница 188

188

Madame Мечникова походила по комнатам, принесла на стол чашки, потом опять походила и, подойдя к Ревякину, стала у самого его стула и начала смотреть на соседнюю крышу.

Ревякин протянул левую руку и обнял Мечникову. Она не сопротивлялась. Ревякин нагнулся и поцеловал ее. Мечникова молча наклонилась к геркулесу и тихо поцеловала его страстным, но беззвучным поцелуем, потом тотчас же оглянулась, отвела его руку и, направляясь к кухне, где Агата ставила самовар, сильным контральтом запела из Троватора:

В милые горы
Мы возвратимся:
Там ты на лютне
Будешь игрррать.

«Играть» Мечникова не спела, а, сжав свой сладострастный ротик, сыграла на губах, подражая раскатывающимся звукам духового инструмента.

Агата стояла у кухонного окна с красными глазами.

– Ты опять плачешь? – спросила ее сестра.

– Тут дым от самовара, – ответила, отворачиваясь, девушка.

– Чего же тебе недостает? – спросила ее после довольно долгой паузы Мечникова.

– Ничего, – еще тише буркнула Агата и начала снова раздувать лениво закипавший самовар.

– Все ребячества, – равнодушно заметила Мечникова, выходя из кухни.

Агата ничего не ответила ей на это замечание и, оставив самовар, приняла свое прежнее положение у открытого окна, из которого через крышу низенького соседнего флигеля видны были бледные образы, бегающие по не успокоившейся еще бледной улице.

Полтора часа спустя компания имела несколько иной, более оживленный характер. Красин распорядился отлично: было чего есть, пить и закусывать. Был херес, ванильный ликер, коньяк и шампанское. За столом было всячески весело.

– Люба моя! – начинал несколько раз Ревякин, обращаясь к Мечниковой, но та каждую такую фамильярную попытку останавливала.

Красин ни на что это не обращал никакого внимания и все говорил с Агатой, которая казалась не в духе, что в Москве называют «в нерасположении».

– Зачем вы, Агата Осиповна, не пьете ничего? – спрашивал Ревякин.

– Она еще молода; ей рано пить, – отвечала Мечникова.

Сестра Мечниковой встала и выпила рюмку ликера.

– Пьешь? – спросила Мечникова.

– Пью, – отвечала девушка, наливая себе другую рюмку, и опять ее выпила.

– Агата, тебе будет вредно, – произнесла madame Мечникова.

– А вам не угодно? – спросила ее сестра и выпила третью рюмку.

– Посмотрите, что она делает! – говорила, смеясь, Мечникова. – Она будет пьяна; непременно пьяна будет.

– Не буду, – отвечала, улыбаясь, Агата, чувствуя, что у нее в самом деле в глазах все как-то начинало рябить и двоиться. – Вы думаете, что я в самом деле пятилетняя девочка: я могу делать то же, что и все; я вот беру еще стакан шампанского и выпиваю его.

Агата, произнося эти слова, подняла стакан, выпила его одним приемом и захохотала.

– Нет, она, господа, пьяница будет, – шутила madame Мечникова, находившаяся так же, как и все, под влиянием вина, волновавшего ее и без того непослушную кровь.

Девушка встала, хотела пойти и споткнулась на ногу Красина.

– Пьяна, пьяна, – твердили, глядя на нее, и хозяйка и гости.

– Пьяна? Вы говорите, что я пьяна? А хотите, я докажу вам, что я трезвее всех вас? Хотите? – настойчиво спрашивала Агата и, не ожидая ответа, принесла из своей комнаты английскую книгу, положила ее перед Красиным. – Выбирайте любую страницу, – сказала она самонадеянно, – я обязываюсь, не выходя из своей комнаты, сделать перевод без одной ошибки.

Красин заломил угол страницы и подал книгу Агате; та повернулась и пошла в свою комнату.

– Я буду смотреть за вами, – проговорил Красин и вышел вслед за нею.

Девушка присела к окну и торопливо писала карандашом поставленный на спор перевод, а Красин, положив ногу на ногу, нежился на ее оттоманке.

С небольшим через полчаса Агата перечитала свой перевод, сделала в нем нужные, по ее соображению, поправки и, весело спрыгнув с подоконника, выбежала в залу. Через несколько секунд она возвратилась совершенно растерянная, сминая исписанный ею полулист бумаги.

– Что сказали? Мне лень встать, – спросил ее Красин.

– Н…ничего, – ответила, потупляясь, Агата.

– Как ничего?

– Ну ничего, – еще растеряннее отвечала девушка.

– Что такое! – произнес вполголоса Красин и, лениво поднявшись с дивана, пошел в залу.

Зала, к небольшому, впрочем, удивлению Красина, была пуста.

Красин подумал с минуту и слегка стукнул в запертые двери комнаты Мечниковой.

– Что там нужно? – произнесла из-за дверей madame Мечникова.

Красин махнул рукой и на цыпочках возвратился в узенькую комнату Агаты.

Девушка при входе Красина покраснела еще более.

И он и она сидели неподвижно и хранили мертвое молчание.

Так прошел битый час. Ни о Мечниковой, ни о Ревякине не было ни слуху ни духу.

Красин встал и начал искать шляпу.

– Куда вы спешите? – спросила Агата.

– Пора домой.

– Подождите.

Красин сел, зевнул и потянулся.

– Устал, – произнес он.

Агата поднялась с своего места, придерживая рукой шумевшие юбки, вышла в залу и возвратилась оттуда с бутылкою вина и двумя стаканами.

– Пейте, – сказала она, подавая Красину один стакан, а другой сама выпила до половины.

– Я выпью, – говорил Красин, – но зачем вы шалите?

– Так хочу… скучно.

Агата молча допила вино и снова налила стаканы.

– Отчего это за мной никто не ухаживает?

Красин посмотрел на нее: она, очевидно, была совсем пьяна.

– Оттого, что вас окружают развитые люди, – произнес он. – Развитый человек не может тратить времени на эти, как вы называете, ухаживанья. Мы уважаем в женщине равноправного человека. Ухаживать, как вы выражаетесь, надо иметь цель, – иначе это глупо.

188